Каждое утро я варю себе кофе. Просто кофе, без молока и даже без сахара. Мне нравится и не нравится этот горький вкус...
Почти каждый вечер он приезжает ко мне и сам варит кофе для меня. У него это получается гораздо лучше. Точно, лучше, чем у меня. Хотя все мои знакомые кофеманы и говорят, что самый вкусный кофе - у меня, и ездят ко мне все время - пить мой... Но я-то знаю, что настоящий черный кофе получается только у него. И он варит его для меня. Его кофе - весь плотный, густой, очень ароматный и очень, очень горький. У меня никогда так не получается.
Почти каждый вечер я смотрю в его прозрачные глаза. Смотрю - и не понимаю в них ничего. Мне так просто с ним. И мы почему-то никогда не ссоримся. Как будто бы нам нечего делить. Мы - вместе и сами по себе одновременно. Наверное, так не бывает. Наверное, это неправильно и странно... Нас держит вместе только кофе.
Он зашел, еще холодный весь, только что с улицы. Как обычно - поцеловал меня в губы. Он всегда так делает - прямо с порога, он наклоняется и целует меня, коротко и крепко - один раз. А потом - не целует меня больше, до следующего приветствия. А я и не прошу. Я знаю, что второй или третий поцелуй не принесет мне уже той радости. И он это знает. Хотя - мы никогда об этом не говорим. Мы вообще мало говорим о том, что происходит между нами. Вернее - мы никогда не говорим об этом. Почему? Наверное потому, что я слишком мало понимаю в его прозрачных глазах.
Я привез тебе апельсины. И мандаринов целый мешок. Будем есть. Даже не думай, я не уйду, пока не съем половину. Ну что ты улыбаешься? Где в этом доме кофе? – на самом деле он прекрасно знает, где кофе. Он уже сыплет его в закопченую турку, пока я перекладываю апельсинные шары в большую глубокую тарелку. Я смотрю, как он смешивает кофе с водой. Наверное, я уже тысячу раз это видела. И у меня до сих пор ничего не получается.
- Ты знаешь, - он чистит толстенький апельсин, скидывая шкурки на стол, - Лешка письмо прислал. Говорит, что пошел на поправку. Уже в общую палату перевели. Правда, ходить еше не может. На, ешь, - он протягивает мне золотую половинку. - Ешь, а то я сам сьем.
- Ну и ешь. А я другой возьму. Слушай, Матвей, а не приезжай ко мне завтра, а? И послезавтра тоже не надо.... Он замирает как будто и смотрит на меня медленно:
- А почему ты думаешь, что я к тебе завтра собирался? - Мне очень неловко. Я даже не знаю, зачем я ему это сказала. Могла бы вообще ничего не говорить. Ни сеичас. Ни потом. А теперь надо ответить.
- Ну... как тебе сказать... Я подумала.... вдруг ты захочешь приехать... а я занята буду... ко мне друзья приезжают... мы не виделись давно...
- Какие друзья? - он спрашивает вроде просто так, смотрит на меня через очки, и его лицо ничего не выражает. Я не знаю, ему все равно или это такое самообладание. Не знаю, и не могу его понять. Иногда мне кажется, что он любит меня. И каждая капелька нашего кофе густеет от этого нелепого чувства. Но он никогда и ничего мне не говорит. Почти всегда, когда он приезжает, мы пием горячий напиток из маленьких чашек, болтаем, а потом идем спать. Мы падаем на мой разложенный диван. Расползаемся по разным одеялам. Обычно я раскапываю в одеялах тоннель, через который потом просовываю ноги на его территорию. Греться. И все. И мы засыпаем. Он ничего не просит от меня. А я ничего не хочу ему давать. Для своих двадцати шести Матвей - ну совсем мальчик. Тонкие руки, тонкие ноги, очки в тонкой оправе, даже волосы - и те тонкие. А голос - наоборот. Весомый и веселый. Много разных утр мы просыпаемся рядом - каждый сам по себе... - Так какие же все-таки друзья?
- Ну не друзья.... друг... Мы познакомились… в Бостоне...
- Ты ведь не была в Бостоне?
- Ну да... не была.... - я не знаю, зачем я это говорю. Я никогда не была нигде дальше сорок седьмого километра по Казанской дороге.
- Очередная несчастная любовь? Не волнуйся, я не приеду. Ешь апельсин…
У-упс... Кофе выходит из берегов, и пенка коричневой кляксой тяжело плюхается на отмытую до блеска плиту.
- Нет... это не любовь... Это просто друг... Ему на два дня надо вписаться. Я обещала... - Мне стыдно. Я говорию какую-то ерунду про друга, а сама пульсирую от мыслеийо том, как это будет завтра... Что завтра мы упадем на мои неубранный диван, и чьи-то горячие пальцы будут рвать пуговички моей цветной рубашки. Но это будет совсем не он. И шептать я буду совсем чужое имя. Я свожу тему к нулю. Мы забываем. Мы пьем сбежавшии кофе. Увеличивается горка апельсиновых шкур.
- Слушай, пойдем спать? Я тебе там полотенце повесила... Зеленое... ага... - Через двадцать минут в квартире уже тихо и абсолютно темно. Мы лежим совсем рядом, я смотрю в темноту и думаю о том, что жизнь все делает неправильно. Или это я поступаю странно. Мне стыдно врать, и не хочется признаваться в том, что не понимаю его. А он - не спит, и мне кажется, чувствует мои мысли. Ничего не говорит. Тихонько обнимает меня и засыпает.
Следующий день - серый в своей обыденности. Мы быстро одеваемся, доедаем апельсины. Он садится за руль. Я падаю по-соседству. Едем почти непроснувшись. Матвей высаживает меня у метро - ему в другую сторону. Его бывшая жена спала с его бывшим лучшим другом. У него теперь нет ни жены, ни друга. У него и девушки нет. Зато у него есть я. Он варит мне кофе и привозит мне апельсины. Он обнимает меня, когда мы засыпаем. И он знает, что мои ладони ищут совсем другого тепла. Но он счастлив. Он что-то знает, но никогда мне не скажет. А мне стыдно. Стыдно, потому что он - знает. И от того, что я только делаю вид. Я каждое утро варю кофе. Он получается ароматный, но жидкий. Жидкий, сколько ложек ни клади. И я жду вечера. Я всегда его жду. Его прозрачные глаза и тонкие руки. Густой кофе и запах апельсинов. Я пытаюсь отгадать - что происходит. Слушаю перестук своего сердца и не понимаю, чего мне нужно еще...
